Алексей Федорчук
… надо самому пройти через сумерки морали, чтобы понять наконец, и даже не просто понять, а вплавить в мировоззрение эту, некогда тривиальнейшую мысль: да, существуют на свете носители разума, которые гораздо, значительно хуже тебя, каким бы ты ни был… И вот только тогда ты обретаешь способность делить на чужих и своих…
(с) классики советской фантастики
Следующую заметку я хотел было посвятить обсуждению того, чем же бандюган Рюрик отличался от банды коммунистов. Однако, идя навстречу резонным замечаниям читателей, сначала придется отбратиться к уточнению терминологии. А именно — понятий свои и чужие.
Поначалу это выглядит как чисто булева антитеза. Однако в реальной жизни оказывается, что это — троичная система, включающая, кроме своих и чужих, ещё и нейтралов.
Противопоставление своих и чужих, как и следует из эпиграфа, действительно штука тривиальнейшая. И понятна интуитивно, на уровне подкорки. Тем не менее, поскольку среди русской интеллигенции инстинктивные рефлексы древности несколько затерты, рискну повториться.
Свои — это… ну это свои. Те, кто сделает для тебя все, что смогут. И те, для которых ты сделаешь все, на что способен. В рамках поставленной задачи, конечно… но об этом чуть позже.
С чужими все еще проще — это просто чужие. Те, с кем невозможен никакой компромисс. Как он невозможен с надвигающимся стихийным бедствием.
Но между в доску своими или совсем чужими есть прослойка, более или менее толстая. Назовем их нейтралами. Это — те, кому цели твои и задачи пофигу, им от них ни холодно, ни жарко. Но и палки в колеса они специально не вставляют. Нейтралы — это те, с кем можно (и нужно) договариваться, находить взаимные компромиссы, идти им навстречу — и они вполне могут пойти навстречу тебе.
Рассмотрим это на модельном примере — геологическом отряде, выезжающем в поле. По определению, все они — свои. Не то чтобы все они ангелы с крылышками, проникнутые мыслью о благе советской геологии. Нет, каждый из них преследует собственные цели: кому за казенный счет типа в экзотические места смотаться, кому — рыбку пострелять или зверя половить, кто просто от жены/тёщи отдохнуть хочет.
Но: каждый из них четко понимает, что достижение его личной цели зависит от выполнения производственной задачи отряда.И потому для выполнения ее он будет делать все, что может. Зная, что те, кто рядом — поступают также. Это — вечная истина полевиков, и тот, кто ее не постигнет достаточно быстро — вылетит из отряда в считанный отрезок времени.
Подчеркну: не следует идеализировать отношения в полевом отряде. Далеко не всегда сотрудники становятся друзьями на всю жизнь. Как раз это бывает достаточно редко. Чаще —
Мы по любимым разбредемся и по улицам
Оденем фраки и закружимся в судьбе
став таким образом нейтралами. Но следующей весной мы опять соберемся, и опять будем выполнять одну и ту же задачу. Каждый — насколько хватит сил.
Теперь — о чужих. Это — тот, кто пишет анонимки на начальника отряда, обвиняя его в расхищении социалистической собственности в особо крупных размерах.
Это — председатель исполкома некоего удаленного района, полагающий, что основная задача геологов — это трахаться с чукчанками и портить тундру вездеходами.
Это… да мало ли чужих может встретиться на тернистом пути от места зимнего базирования к собственно району полевых работ. Хотя меня и до сих пор удивляет — по настоящему чужих на этом пути встречалось очень мало.
Все остальные принадлежат к числу нейтралов: от чукчи-пропойцы, пастуха совхозного коровьего стада, до последнего инструктора того райкома, где председательствует наш ранее выявленный чужой.
Среди них есть нейтралы дружественные — это полевики-смежники, ГМС’ники, топографы, чукчи-табунщики, сплавщики леса, рыбаки-госпромхозники… да многие, многие другие — не хочу обидеть никого из тех, с кем мне приходилось пересекаться на горах и тундрах.
Им твоя работа глубоко пофигу. И ты для них — человек абсолютно посторонний. Но они всегда помогут — просто из классовой солидарности тундровиков. Не всем, чем смогут, как совсем свои, — но всем, чем смогут без большого ущерба для себя. Да и ты никогда не откажешь им в помощи… по той же самой причине, и в тех же самых рамках. То есть это — потенциально свои. И совсем своими они не являются, потому что дела у вас (в данный момент) разные.
И есть нейтралы нейтральные — этих надо уговаривать, убеждать тем или иным способом. Но и они не вправе рассчитывать на иное отношение с твоей стороны. Тут уже идет счет — баш на баш. Ну, это уже как везде…
Так вот, коммунисты (или, наверное, правильней будет сказать — большевики, потому что среди формальных членов КПСС настоящих большевиков было подавляющее меньшинство) отличаются от всех прочих представителей Homo Sapiens, что своих для них не существует. По определению: каждый настоящий коммунист… пардон, большевик, преследует одну цель — занять более высокий пост в своей большевицкой табели о рангах. Но ведь и его ближайший соратник — то есть, казалось бы, свой, — преследует ту же цель (иначе он не был бы на этом месте). И, значит, автоматически оказывается чужим…
Более того, у истинного большевика нет и нейтралов: кто не с нами (то есть не является злейшим другом, он же лучший враг) — тот против нас. С ними можно временно договариваться — но большевик всегда помнит, что его, большевика, цели (достижение следующей стадии вождизма) нейтралам глубоко по хую. И потому все нейтралы для него деляться на две части: тех, кто ему бесполезен — и кого надо расстрелять немедленно, и тех, кто еще может принести сейчас пользу — и кого поэтому пока расстреливать не нужно.
Квинтэссенцией большевизма, олицетворением образа вождя был, как и учила нас годами советская пропаганда, Владимир Ильич Ленин. Для которого чужими были все — от последнего крестьянина до ближайшего соратника. Найдите мне в ПСС имя хоть одного его соратника, коего добрейший дедушка Ленин не обругал бы словами, которых постыдится портовый грузчик.
И за какие в портовом кабаке набили бы морду — а они, соратники, морду вождю не били, а только утирались. Ибо были такими же вождиками, вожделевшими очередного места.
Это я не к тому, что товарища Ленина нужно выкинуть из мавзолея, а сам мавзолей сравнять с землей. Нет уж, пусть лежит, где лежит. Он это заслужил. Заслужил, чтобы экскурсоводы грядущих веков тыкали в него указками и говорили:
— Перед этим, дамы и господа, мы видели мумию Рамзеса II, который 20 лет воевал с хеттами, а потом соврал грандиозную поэму о том, как лично героически победил их в битве при Кадеше. А теперь мы видим мумию Ленина — 1-го, и хвала всем богам, в которые верит человечество, последнего настоящего большевика…
Потому что товарищ Сталин настоящим большевиком уже не был. Слаб был человек, дрогнул, начал собирать команду своих — в меру своего большевисткого прошлого. Почему, кстати, и перемочил для начала всех истинных ленинцев. Но это уже совсем другая история.