Чёрная легенда о Ричарде III. Ещё один исторический детектив

Алексей Федорчук

Актуализация: не прошло и нескольких лет, как тема получила продолжение в виде Введения в неё и Обзора источников. Продолжение следует.

Я уже не раз обращался к книгам, написанным в жанре исторического детектива — в заметках про Железную Маску и про Дело султана Джема. Надеюсь со временем рассказать и о тайне золотого гроба — археологическом детективе Ю.Я.Перепёлкина. Все эти книги очень разные — но объединяет их то, что написаны они профессиональными историками с детективной жилкой.

Ныне же я хочу рассказать о книжке, сочинённой профессиональным литератором в жанре детектива просто — Джозефиной Тэй (Элизабет Маккинтош, 1896–1952). Называется она Дочь времени (The Daughter of Time, 1951), и посвящена она одной из вековых загадок английской истории — убил ли Ричард III своих племянников-принцев или наоборот. Хотя, казалось бы, никакой загадки и нет: если даже в нашей стране спросить любого, мало-мальски знакомого с творчеством Шекспира, ответ будет однозначен — конечно же убил. Как Борис Годунов царевича Дмитрия, а Святополк Окаянный — братьёв своих, мучеников-страстотерпцев Бориса и Глеба.

Впрочем, о Борисе Годунове и царевиче Дмитрии написано достаточно, в том числе и Венечкой Ерофеевым, а история Святополка — совсем отдельная, когда-нибудь я к ней вернусь. И общего у неё с историей Ричарда III только то, что на поставленный выше вопрос, как показано в обсуждаемой книге, любой англичанин даст столь же однозначный ответ.

Кстати, книгу эту я прочитал вот в таком виде:

Джозефина Тэй. Дочь времени. Пер. с англ. Людмилы Володарской. М.: АСТ, Астрель; Владимир: ВКТ, 2011, 256 стр.

Ну а где её можно найти в виде более ином — вы знаете не хуже меня. Впрочем, в отличие от многих других детективов (которые не будем поминать к ночи), она заслуживает бумажного прочтения.

Не смотря на детективный сюжет книги, я вынужден его вкратце пересказать, по крайней мере частично.

Итак, дело начинается с того, что главный герой нескольких романов Джозефины Тэй, инспектор Скотланд-Ярда Алан Грант, получает тяжёлые производственные травмы — в виде множественных переломов, и оказывается на длительное время прикованным к больничной койке. Друзья (вернее, подруги) не оставляют его вниманием, притаскивая всякие книги (которые он не читает), а также — копии портретов исторических личностей, поскольку физиономистика — хобби инспектора. Среди прочих — фотография портрета

мужчины лет тридцати пяти — тридцати шести, с худым бритым лицом, в бархатном берете и камзоле с прорезями по моде конца пятнадцатого века.
…

Грант не переворачивал фотографию, увлекшись необычным лицом. Кому оно принадлежало? Судье? Солдату? Королю? Этот человек привык к грузу ответственности, и если был облечен властью, то относился к ней серьезно. Он был в высшей степени честен. Склонен к сомнениям. Стремился к совершенству. С легкостью принимал решения и увязал в мелких делах.

Грант перевернул фотографию прочитал на её обороте: Ричард III.

Ричард III. Горбун. Чудовище, которым пугают детей. Само его имя давно сделалось нарицательным.

Кстати, никакого намёка на горб на портрете разглядеть не удаётся, что Грант поначалу списывает на условность придворной живописи.

Тем не менее, лицо на портрете не даёт ему покоя. Он показывает портрет медперсоналу больницы, вплоть до своего лечащего врача, своему коллеге, также обязанному быть физиономистом по долгу службы — и никто не опознаёт Ричарде черт легендарного злодея. А коллега на вопрос

— Куда бы вы его посадили — на место судьи или подсудимого?
… некоторое время размышлял, а потом голосом, не допускающим и тени сомнения, произнес:
— Конечно, судьи.

И инспектор, томимый бездельем, начинает расследование истории, случившейся почти полтысячелетия назад. Для начала, ощущая, не смотря на приличное образование, неполноту своих знаний, он обращается к литературе — от школьного учебника истории до ряда популярных исторических трудов, полагавшихся авторитетными. И наталкивается на ещё одно противоречие: во всех случаях, когда речь идёт о реальных, достоверно документированных, поступках Ричарда, он предстаёт человеком в высшей степени благородным, великодушным, ответственным, разумным, прибегавшим к крайним мерам только тогда, когда у него не оставалось другого выхода. А подчас — не прибегавшим к ним даже в этих случаях. Что, в конечном счёте, и послужило причиной его гибели.

Иными словами, судя по документированным поступкам, если и сидел когда-либо за весь период времени, именуемого Средневековьем, на престоле любой европейской страны (включая Русь и Россию)

chevalier sans peur et sans reproche

то это был Ричард III. Разве что ещё несколько персонажей из более ранних эпох могли бы разделить с ним этот титул — но об этом сейчас говорить не место и не время. Замечу только, что и они были ославлены записными злодеями. Видать, судьба у них такая, «кто без страха и упрёка»…

Однако я и забежал вперёд в развитии сюжета, и отвлёкся от генеральной линии — размышлений комиссара Алана Гранта. Так когда же Ричард предстаёт перед нами тем злодеем, который впечатался в мозги английских школьников, а для наших сограждан представлен переводчиками, замахнувшимися на Вильяма нашего, Шекспира (насколько Шекспир был Вильямом — тоже отдельная история)? Когда речь заходит о мотивах и интерпретации фактического материала. Тут-то в трудах популярных авторов исторического жанра и раскрывается «кардинал, лелеящий коварные замыслы».

Вспоминается и невинно убиенный король Гарри VI, и сын его принц Эдвард, оба — чуть не собственноручно замоченные Ричардом, тогда ещё герцогом Глостером: первый — в застенках Тауэра, второй — во время пьянки по поводу победы при Тьюксбери (правда, по легенде мочил он их в обратном порядке); и герцог Кларенс, средний брат Эдварда IV и Ричарда (будущего III), утопленный в бочке с мальвазией по наущению последнего (по фактографической стороне дела, кстати, раздолбай и подлец, неоднократно прощавшийся ранее за прямую измену); и казнь без суда и следствия бывших соратников по борьбе — Гастингса и Бэкингема…

Ну и конечно главное — сиротки-принцы, дети Эдварда IV, Эдвард, некоторое время называвшийся V, и Ричард, пацаны 12 и 10 лет от роду, соответственно. Старшего, очевидного наследника предшествующего короля, Глостер для начала сместил с престола, обвинив, вместе с братом, в незаконнорожденности: согласно его утверждению, Эдвард IV женился на их матери, состоя в тайном браке с иной женщиной. А затем заточил их в Тауэре и отдал приказ тайно пришить.

Самое же интересное, что выясняет Алан в процессе предварительного расследования — все сведения о жутких преступлениях Ричарда III — и хроники Холиншеда, и пьеса Шекспира — восходят к одному источнику: биографии короля, написанной знаменитым утопистом Томасом Мором. Которому было пять лет в год его гибели на поле Ботсуорта. И потому свидетельством очевидца ну никак не являются. И мало того, что не были они свидетельством очевидца — они были свидетельством задним числом лица очень даже пристрастного. Но об этом — уже в следующем номере нашей программы.