Целься в грудь, маленький зуав. Об авторах

Алексей Федорчук

В путь, в путь,
Кончен день забав,
В поход пора.
Целься в грудь,
Маленький зуав,
Кричи «ура!»

Эту заметку я начал сочинять по сугубо личным соображениям, и первоначально она планировалась как очень краткое описание истории песенки про зуава и того, какое отношение она имеет к авторской песне. Однако логика материала быстро вывела меня за рамки поставленной задачи, за круг моих основных интересов вообще и вообще за границы моей некомпетентности. В результате я долго не мог собраться с силами, и написать её. Почему всё же это сделал — будет сказано в последних абзацах.

Думаю, многие знают слова из эпиграфа к данному материалу не только по роману «Золотой телёнок» (где их в урезанном виде напевает Великий Комбинатор), но и по фильму «Красная площадь», где они в качестве песни звучат сначала в исполнении Валентины Малявиной, а затем — бойцов Беспощадного Пролетарского полка. Не исключено, что кое-кто знаком и с современным её исполнением, о чём я скажу позднее. Но история этих слов приведёнными случаями не ограничивается. И распадается на несколько отдельных сюжетов:

  • об авторстве слов и музыки песни,
  • о её создании и бытовании в нашей традиции, и, наконец,
  • о том, кто же такие были зуавы, и почему о них помнят до сих пор.

Начну с первого вопроса. Автором слов песни про зуава является Константин Подревский (1888-1930) — поэт и переводчик, немного композитор и музыкант, некогда широко известный даже за пределами узких кругов. Имя его упоминалось в ряду «лучших поэтов-песенников» и «авторов популярных романсов». Биографию его я пересказывать не буду — в конспективном изложении основные её факты нынче легко найти в сети. А в неконспективном…

А в неконспективном надо начать с того, что Константин Подревский, в числе многих прочих, написал слова, которые стали основой величайшего, по мнению авторитетных товарищей, русского романса — «Дорогой длинною». Я не любитель этого жанра, и мало чего в романсах понимаю. Поэтому скажу только, что с ним связана детективная история, за деталями которой отсылаю к замечательному исследованию Александра Знатнова «Погодой лунною», опубликованному в ноябрьском номере журнала «Наш современник» за 2013. И доступной в его архиве в PDF-формате. Эту статью можно прочитать и в ЖЖ её автора. А заодно — и послушать романс в исполнении Тамары Церетели и Вадима Козина.

Кроме детективного сюжета, в работе Знатнова содержатся и самые полные сведения о биографии Подревского — собственно, все остальные сетевые источники, включая Википедию, из неё и передирали отдельные фрагменты о его происхождении, образовании и творческой карьере. Я этим неблагодарным дело заниматься не буду, отсылая любопытствующего читателя к указанном первоисточнику. А остановлюсь только на нескольких моментах.

podrevskiy
Константин Подревский

Первой женой Подревского была Вера Микулина (1885–1956), поэтесса не очень определённого направления, которое нынче назвали бы мистико-религиозным, печатавшаяся под псевдонимом Вера Жуковская. Ибо приходилась родной племянницей Н.Е.Жуковскому — да-да, тому самому, которого именуют отцом русской авиации, и имя которого носят ЦАГИ, Военно-воздушная академия и город в Подмосковье. И фамилия эта стала её официальной после революции и развода с мужем в начале 20-х годов. Тем не менее, именно на время их совместной, весьма богемной, жизни, и приходится первый всплеск сочинительского творчества Константина. Возможно (хотя, как будет сказано далее, и маловероятно), что именно в это время были сочинены и слова про зуава.

Оффтопик. В сети можно встретить весьма странные утверждения, что Вера Микулина (Подревская) «считается племянницей знаменитого учёного Н. Е. Жуковского, будто бы носившей фамилию Микулина, но писавшей под псевдонимом Жуковская». Источник их приводить не буду, ибо он кажется сомнительным. А родство её с Николаем Егоровичем подтверждается семейными фотографиями, которые можно найти в сети (например, здесь — вместе с кое-какими материалами о жизни и творчестве Веры Жуковской).

podrevsky-ea
Вера Жуковская (сидит, крайняя слева) и Констатнтин Подревский (стоит, крайний слева) в семье Микулиных

В 1916 году Подревский был призван в армию солдатом, вероятно, участвовал в боевых действиях Первой германской (хотя точных данных по этому поводу я не нашёл). Начиная с 1922 года, позиционирует себя как профессионального литератора. Служит секретарём секции бюро эстрады Всероссийского общества драматических писателей и композиторов (Драмсоюз). Которое занималось, в частности (точнее, в особенности) охраной авторских прав сочинителей эстрадного жанра — пиратство здесь процветало почище, чем нынче в Интернете. Женится на Анне Ляминой (1898–1974), у которой был сын от первого брака, Андрей Лямин — благодаря его потомкам сохранился архив Подревского.

podrevskiy-kn2
Анна Лямина и Константин Подревский

Во второй половине 20-х, по мере приближения «угара НЭПа» началась кампания клеймения романса как явления чуждого пролетариату, символизирующего кабацкий разгул и прочую цыганщину. А в 1929 году состоялась Всероссийская музыкальная конференция, на которой по инициативе творческой общественности романс во всех видах и проявлениях был запрещён как класс жанр. Как следствие, профессиональный литератор — сочинитель слов к романсам, лишился источника средств к существованию, не смог подать декларацию о доходах (видимо, за отсутствием таковых) и оказался в положении Изнурёнкова, столь юмористически описанной нашими классиками в «Двенадцати стульях». Но если персонаж Ильфа и Петрова из этой ситуации каким-то образом успешно выпутался, причём настолько, что смог отправиться для поправки здоровья на юга, то Подревскому она стоила тяжёлого нервного расстройства, завершившегося смертью.

Музыка к песенке про зуава принадлежит Борису Прозоровскому (1891–1937?), некогда не менее знаменитому композитору в том же жанре. Выступал он и как аккомпаниатор Тамары Церетели, исполнявшей его романсы (в том числе и на слова Подревского), что принесло всероссийскую славу (а также международную известность) и певице, и композитору.

prozorovsky
Борис Прозоровский

Белых пятен в биографии Прозоровского ещё больше, чем в биографии Подревского. А то, что лежит между ними, прекрасно описано в очерке Борис Прозоровский – рыцарь романса,принадлежащем перу некоего Прадедушки (и существующем, увы, только в форумном формате).

Во время «гонений на романсы» Прозоровский, как и Подревский (и, вероятно, многие их коллеги по жанру), вкусил их по полной программе. Ещё более полной, нежели последний (успевший умереть до…). Тем более что у него и с социальным происхождением было неблагополучно (из дворян, а то и, по некоторым данным, из князьёв), и с дореволюционным прошлым (офицер Русской службы в Первую Германскую, хотя и всего-навсего военврач, но — Лейб-гвардии Волынского полка), и с участием в событиях Гражданской войны (в ходе которой он оказался в Тифлисе при обстоятельствах, о которых не очень трудно догадаться).

Так что все 30-е годы для Прозоровского — это цепь арестов, ссылок и отсидок, после первого звена в которой распадается его творческое сотрудничество с Тамарой Церетели. А о завершении этой цепи ничего достоверно не известно. По одним данным (или, скорее, соображениям), он был расстрелян в 1937 году, во время «изъятия» социально чуждых и опасных элементов, уже находящихся в заключении. Можно найти указания на то, что он умер в 1939 году где-то в лагерях. В любом случае, к моменту реабилитации в 1957 году его в живых уже не было.

Тамара Церетели намного пережила своего коллегу, друга и, по её собственным словам, учителя. Более того, она продолжала свою концертную деятельность, «гонения на романсы» её не затронули. И годы спустя она скажет:

Всю мою деятельность обусловил Борис Прозоровский, этот замечательный человек и музыкант.

tsereteli
Тамара Церетели

На этом я завершаю первую часть своего сочинения. Прекрасно отдавая себе отчёт в том, что часть эта получилась фрагментарной, может быть, даже скомканной. О причине я уже говорил — затронутые здесь темы лежали за пределами круга моих непосредственных интересов, и на материалы по ним я наткнулся достаточно случайно. Так что надеюсь, что любознательный читатель восполнит проблемы, обратившись к источникам по ссылкам выше. А возможно, найдёт и какие-то другие сведения.

Продолжение следует

Целься в грудь, маленький зуав. Об авторах: 2 комментария

  1. … а Вы знаете где Вадим Козин провёл последние годы жизни?! а почему он не желал эти места покидать? …

  2. Где провёл — знаю. Почему не хотел покидать — догадываюсь. Если принять вторую версию, за что его посадили.

Добавить комментарий